История Луганского края. Глава 1. Очерки истории Подонцовья в древности: Эпоха раннего металла (Часть II)

Меловая флора

Часть I

Поздняя бронза в археологии и истории нашего края

В начале прошлого века В. А. Городцов, обобщив результаты своих раскопок на Северском Донце, впервые в отечественной науке установил последовательность развития культур бронзового века степного юга Восточной Европы. В его периодизации на третьей по времени культурной позиции поставлена срубная культура. Структура, разработанная В. А. Городцовым, выдержала испытание временем и сейчас, спустя без малого 100 лет, остается неизменной в определении признаков степных культур юго-востока Украины.

Глава 1. Очерки истории Подонцовья в древности.

Эпоха камня в Подонцовье
Эпоха раннего металла
Эпоха раннего железного века
Подонцовье — «коридор» движения и расселения народов в раннем средневековье

Глава 2. Наш край в XIV—XVIII вв.

«Русские поселки» в Золотой Орде. Край в XIV—XVI вв.
Правительственная и народная колонизация края во второй половине XVII— начале XVIII вв.
Поселения донских и запорожских казаков на территории края
«От Бахмута даже до Лагану понеже суть мест пустые…» (заселение края в 1711—1795 гг.)

Глава 3. Луганщина в XIX веке

Луганский литейный завод
Зарождение угольной промышленности в Донбассе
Промыслы и перерабатывающая промышленность
Геологические исследования края
Сельское хозяйство Луганщины в первой половине XIX века
Антифеодальное движение на Луганщине

Как и другие культуры бронзового века, срубная культура выделена в основном по погребениям и сосудам из них, отличающихся банковидной или, реже, острореберной формой. Захоронения выполнены в грунтовых ямах, нередко оформленных камнем или деревом в виде сруба, в каменных ящиках. Устроены они в предматерике или в насыпях древних курганов.

Последующие исследования позволили более точно определить ареал распространения срубной культуры, ее эволюцию и варианты (типы).

Особенно много таких памятников в степных массивах Подонцовья. Обнаруженные поселения в этом вопросе информации нам пока не дали, так как из 750 местонахождений поздней бронзы частично раскрыты только четыре (села Провалье, Степановка, Капитаново, Проказино), но некоторая информация о размещении поселений поздней бронзы нами все же накоплена. Большинство их разместились по берегам рек, на пространстве от 200 до 500 м и в глубь поля не более чем на 100 м. Для них характерна “гнездность”, т.е. несколько поселков сконцентрированы на небольших участках. Материал разведанных поселений показал, что одна часть памятников относится к культуре многоваликовой керамики, другая – к памятникам раннесрубного, или покровского периода, третья соответствует позднемноговаликовому периоду, но наибольшее количество относится к развитому и позднему этапам срубной культуры. Среди находок на поселениях срубной культуры наблюдаются признаки как абашевской (из Поволжья), так и сабатиновской (из Побужья) культур.

Таким образом, в Подонцовье известны поселения как минимум четырех культур, датируемых в хронологическом диапазоне от XVII до VIII вв. до н.э. Определились оптимальные географические условия, на которых племена поздней бронзы обустраивали бытовые поселения. Для нашего края ими были в основном пойменные долины рек. Например, на Айдаре сконцентрированы поселения различных культурных типов, но более всего берега были освоены раннесрубным населением в XV-XIV вв. до н.э.

Многоваликовцы (XVI-XV вв. до н.э.) обжили реки Камышная (с.Стрельцовка, с.Великоцк), Айдар (с.Осиново, с.Шульгинка), Боровая (с.Кудряшовка, с.Епифановка), Красная (г.Сватово, пос.Нижняя Дуванка). Остановимся на наиболее интересных культурах нашего края второй половины 2 тыс. до н.э.

Абашевская культура является отголоском культуры Волго-Урала, ее признаки находим на поселениях у с.Шульгинка на р.Айдар, с.Капитаново на р.Ольховая, пос.Петровка на р.Евсуг. Погребения зафиксированы в курганах у сел Пришиб, Николаевка, Бахмутовка, Погорелово, на восточной окраине г.Луганск, в Нижней Бараниковке, Петровке, что на р.Айдар. Всего расчищено около 20 захоронений с сопровождающими их абашевскими сосудами.

Абашевская керамика однотипна и выразительна. Это крупные плоскодонные горшки, поверхность стенок которых как снаружи, так и внутри заглажена пучком травы, образуя линии-борозды, в ряде случаев видны крупнозубчатые штампы гребенки.

Особую группу древностей составляют памятники культуры многоваликовой керамики. Определена она по посуде со специфическим налепным валиком, опоясывающим по горизонтали поверхность сосуда. “Валиковую” орнаментацию отнесли к отдельной культуре, которая не соответствовала ни катакомбным, ни срубным традициям. Так возникло понятие культура многоваликовой керамики (КМК). Археологическими исследованиями, проводимыми на Северском Донце, установлено, что значительная часть погребений в так называемых срубах в Подонцовье принадлежит культуре многоваликовцев. Они раскопаны у г.Кременная, с.Погорелово, г.Кировск, с.Бараниковка, с.Трехизбенка, с.Астахово, г.Александровск, г.Червонопартизанск, с.Провалье, с.Благовка и многих других местах. О количестве поселений этой культуры в нашем крае судить трудно, но по предварительным данным их около 150. Они равномерно рассредоточены по долинам рек бассейна Северского Донца, несколько меньше их в Донецком кряже. Примером может служить поселение у с.Проказино возле г.Старобельск на берегу р.Айдар. Здесь в древности население строило глубокие, до 1,2 м, полуземлянки прямоугольной формы и проживало в них. Площадь жилищ могла быть различная, от 70 до 120 кв. м. Внутри жилищ большое количество ям различных размеров и глубин, среди них следует выделить ямы для опорных столбов. Общее их количество исчисляется от 30 до 45, они и образуют деревянный каркас жилища.

В жилище находились ямы хозяйственного назначения, несколько очагов открытого типа; вокруг них обычно сосредоточена большая часть керамики, развалы и фрагменты сосудов. Керамика как раз и составляет основную часть находок.

Важной частью жизни населения является хозяйство. Размещение поселка у приречных, орошаемых паводковыми водами террас способствовало занятиям как земледелием, так и домашним скотоводством.

О земледелии свидетельствуют данные споро-пыльцевого исследования почвенных образцов из заполнений жилищ, а также отпечатки зерен в глине сосудов и особенно обмазке жилищ. В то время культивировали просо, меньше рожь, пшеницу. Овес и ячмень занимали промежуточное место в рейтинге сельскохозяйственных культур. Почему именно просо широко практикуют древние земледельцы, объяснить несложно. Оно хорошо переносит высокие температуры и засуху, для его посадки нет необходимости тщательно обрабатывать поле, глубоко рыхлить почву, из проса получали высокопитательные продукты, оно легко перерабатывалось в муку, а самое мелкое зерно порой даже не нуждалось в помоле.

Из орудий, предназначенных для сельского хозяйства, найдены костяные и каменные мотыги клиновидной формы, размером в пределах 7-8 см и длиной до 15 см . Находят также костяные лопаты высотой 23-24 см и шириной лезвия 15-16 см, их закрепляли на деревянную основу – держак. На поселениях попадаются обломки кремневых, бронзовых и даже костяных вкладышевых серпов. Ими, вероятно, срезали только верхушки растений, т.е. колосья. К зерноперерабатывающим относятся зернотерки, ступки, в которых толкли просо. Причем измельчение зерна в ступках было куда более продуктивной технологией переработки злаков, чем их растирание. Экспериментальные опыты по размолу зерна с помощью зернотерок убедили в трудоемкости ручного мукомольного занятия. Оказывается, что за день работы можно было смолоть на муку только 2-3 кг зерна. Вот почему зернотерки – не очень массовые находки на поселениях бронзового века.

Значительное место в хозяйстве занимало скотоводство, охота, рыбная ловля.

Состав домашних животных на поселениях Северского Донца по фаунистическим данным (т.е. костям животных) выглядит следующим образом: бык – до 53%, овца, коза – 28-28,5%, свинья – 11%, лошадь – 6%, собака – 2%. Состав диких животных: кабан – 72%, заяц – 7-7,5%, косуля – 3%, олень – 3%, остальные животные – не более 1,5%. Сопоставляя костные останки домашних и диких животных, ученые констатируют, что 85% мяса получали от домашних животных и только 15% – от диких особей. Причем среди домашних животных явно преобладает крупный рогатый скот мясного направления.

Охота как вторая важная отрасль мясного производства возникала сама по себе в силу благоприятных природных условий. В долинах рек бассейна Северского Донца тогда, видимо, были обширные леса, в которых водились крупные животные: олени, лоси, но больше всего кабанов, так как кости этого животного составляют более 70%.

Еще совсем недавно в археологической науке считалось, что за культурой многоваликовой керамики следует срубная культура. Теперь появилось суждение о том, что прежде чем сложилась по-настоящему срубная культура, в Подонцовье был предсрубный период с памятниками так называемого покровского типа (XV-XIV вв. до н.э.). В нашем представлении памятники покровского типа – это своеобразное “позднее представительство” на юго-востоке Украины, в особенности на Северском Донце, абашевских древностей из донско-волжского региона.

Итак, познакомившись с историей края в досрубное время (XVI-XIV вв. до н.э.), отметим, что и в данный период истории миграции из доно-волжского массива на Северский Донец и дальше к Днепру, через степи Подонцовья, продолжаются.

Какими методами осуществлялись миграции, т.е. переезды на столь значительные расстояния? Археологически доказано, что при передвижениях масс населения уже тогда активно использовались транспортные колесные средства. Учитывая, что колеса были спицными, а тягловой силой являлись кони, они сделали возможным установление быстрых мобильных контактов даже между существенно удаленными уголками Старого Света. Начиная примерно с XVIII-XVII вв. до н.э., степи и лесостепи Восточной Европы покрываются нитями дорог, соединявшими Восток и Запад. Они начинались в Приуралье и через степи и лесостепи Северского Донца уходили дальше в центр Украины и даже на Дунай.

Существовал и южный трансъевропейский путь из Урала, Нижнего Поволжья и Подонья через степи Донецкого кряжа вдоль Приазовья по территории Северного Причерноморья и дальше на Запад. Его с полным основанием можно назвать степным. Гидросистема рек этой части Украины, в особенности бассейна Северского Донца, создавали хорошие условия для соединения двух путей – северного и южного. Само же передвижение могло носить комбинированный характер с учетом возможностей водного и сухопутного способов передвижения.

Последние столетия бронзового века в Подонцовье были связаны со срубной культурой, или, как это называют сегодня, “срубной культурно-исторической общностью”, занявшей в Восточной Европе пространство примерно в 1 млн. кв. км.

Однако огромные территории распространения срубных древностей не стали препятствием однообразию материальной культуры и погребального обряда. Например, феномен срубной культуры состоит в повсеместном единообразии глиняной посуды. Внешне посуда из-за простоты баночных форм, грубых отощителей глиняного теста и упрощенного орнамента выглядит весьма буднично. Самыми распространенными сюжетами рисунков являются вариации треугольников, которыми украшены верхние части сосудов с помощью резной и оттиснутой техники. Именно благодаря этим признакам любой фрагмент керамики легко “диагностируется” и всегда узнаваем, несмотря на то, что памятники и находки из них расположены на расстоянии десятков и сотен километров друг от друга. Причины устойчивой стандартизации гончарных изделий срубного периода объясняют по-разному, главным образом, этническим единством и хозяйственной однородностью его населения.

Однако не во всех признаках наблюдается полное культурное единство, например, заметно различаются погребения поздней бронзы. Исходя из этих и других признаков, срубная культура имеет типы следующих культур: сабатиновскую и бондарихинскую. В Подонцовье они изучены в основном по захоронениям.

Точное количество раскрытых в Подонцовье погребений этого периода учесть не возможно, но практически нет ни одного кургана, а тем более могильника бронзового века, в котором бы не находилось несколько, иногда до нескольких десятков, захоронений, относящихся ко второй половине 2 тыс. до н.э. Одни из них расположены на водоразделах, другие в поймах рек. Те, что находятся на плато, считаются более древними по отношению к пойменным, и они более “насыщены” находками. Высота насыпей различная, от 0,5 до 3 м. Замечено, что погребения на водоразделах являются впущенными в более древние курганы. Очень часто, практически всегда, погребения и курганы поздней бронзы, в особенности на территории Донецкого кряжа, сопровождались выкладкой на курганах каменных панцирей, т.е. перекрывались плитами песчаника.

При строительстве и оформлении могил использовали дерево – плахи, бревна из которых образовывали своеобразные деревянные склепы, а после захоронения сверху накрывались такими же плахами.

Обряд погребения у срубных племен в основном сводился к ингумации – трупоположению: тело распологалось в скорченной позе, руки и ноги были согнуты, кисти рук – перед лицом. Расчищеные скелеты находились в небольших каменных ящиках таких форм и размеров, что умерших буквально вдавливали в теснейшее пространство могил, и даже горшок ставился на тело умершего.

Ритуальный обряд, соблюдаемый при захоронениях, обычно включал в себя кострище, тризну из черепа и конечностей животных.

Из раскопок мы убедились, что обряды и инвентарь, их сопровождавший, были показателями социальной неоднородности в обществе поздних бронзовиков. Признаки социальной дифференциации можно проследить не только по объему и разнообразию заупокойного инвентаря, но и с помощью предметов, казалось бы, нейтрального назначения. К ним относят наборы альчиков, или астрагал – таранные кости овец. Они обычно или без признаков, или со следами обработки. С помощью их, считают ученые, удается различать погребения военной и невоенной знати, жрецов, а также рядовых общинников и зависимых людей.

Известно, что население племен срубной культуры было языческим. Признаком этой религии являются святилища. На поселении Капитаново раскрыта постройка 4,5х9 м (40 кв. м), которую археологи квалифицировали как сооружение культового, святилищного назначения. Внутри его находилась серия столбовых ям и большая яма-жертвенник. Над ней был установлен массивный череп быка или тура, рядом – кости позвоночников и конечностей травоядного животного, здесь же были остатки очага, развалы горшков. В окрестностях культовой постройки собрано большое количество костей животных, часть из них со следами обработки, т.е. из них изготовляли орудия. Самая значимая находка святилища – обломок круглой костяной бляхи, орнаментированной микенским сюжетом в виде трехлопастной волнообразной спиралевидной языческой свастики. Кстати, на территории поселения неподалеку обнаружено шесть захоронений с нестандартной для этого времени традицией и обрядом: трупы были расчленены, а черепа захоронены в стороне. Есть основание предполагать, что эти погребения – жертвы какого-то обряда.

В конце 2 тыс. до н.э. климатические условия в степях юго-востока Европы резко ухудшились, что и привело к экологическому кризису, упадку хозяйства, которое тогда в основном было скотоводческим, причем не отличавшимся высокой продуктивностью. В таких условиях наметилось обеднение населения, происходит заметный упадок культуры. Эти признаки проявились в бондарихинской культуре (IX-VIII вв. до н.э.). Ее вполне можно отнести к так называемой финальной культуре бронзового века степной зоны восточной Украины. Бондарихинскую культуру, развивавшуюся в промежутке от бронзового к раннему железному веку, еще называют и позднесрубной, и предскифской. В нашем крае раскопанных поселений бондарихинской культуры нет, хотя ее бытовые памятники зафиксированы в 16 местах Луганской области. Наиболее определенная картина бондарихинских поселений прослеживается у с.Орехово-Донецкое, с.Лиман, у пос.Старая Кондрашевская, ур. Кибикинский колодец. Главным ориентиром культуры явилась керамика, она имеет общие признаки: банковидные горшки, орнамент наносят при помощи вдавливания палочки и этими вдавлинами образуют характерные для культуры горизонтальные ряды или тре-угольники.

Погребения бондарихинцев изучены недостаточно, надежным индикатором их захоронения может служить в основном керамика, лучше, если она сохранилась в целом виде.

Судьба бондарихинской культуры и ее след в последующих культурах пока еще остаются проблемой для истории; существуют суждения, что она переросла в культуры железного века и что она – своеобразный мост, соединивший срубную культуру бронзового века со скифской раннего железного века. Но пока археологам неизвестны памятники, в которых бы слои срубной культуры и скифов стыковались, да и сама скифская культура не является местной.

В бронзовом веке население Подонцовья было представлено двумя этногруппами. Одна группа сравнительно однородная – ямно-катакомбное брахикранное (круглоголовое) население, вторая – срубная, уже иная, брахикефальная – смещенная в сторону долихокранной (длинноголовой). Такое население имеет много общего с абашевским типом людей, живших в Поволжско-Южноуральском регионе.

Таким образом, в Подонцовье переход от раннего периода бронзового века к позднему происходил без очевидной внутренней эволюции. Приход новых племен не только изменил материальные основы ранних культур, но также был ознаменован этнической сменой населения.

Итак, мы закончили освещать события эпохи ранних металлов, в той или иной степени связанные с нашим краем. Абсолютное большинство изложенных теоретических положений имеют подтверждение в предметах материальной культуры, хранящихся в экспозиции археологического музея Луганского педуниверситета и на стендах краеведческих музеев Луганской области, в том числе возрождающемся зале археологии края Областного краеведческого музея.

Металлопроизводства и металлообработка в Подонцовье в 3-2 тыс. до н.э.

Изделия из цветных металлов и сплавов памятников медно-бронзового века находят в основном в захоронениях, и они входят в комплекс погребального инвентаря. Но не следует думать, что в каждом подкурганном захоронении таятся клады металла. Например, в погребениях ямной культуры 3 тыс. до н.э. металлосодержащих погребений не более 5%, в катакомбной (конец 3 – середина 2 тыс. до н.э.) их немногим более 8%, в отношении периода поздней бронзы мнения ученых по этому вопросу существенно расходятся. Одни считают, что погребений с металлом не более 1%, другие их число увеличивают в 7,5 раз, т.е 7,5%.

В захоронениях и на поселениях находят две группы изделий: металлоемкие – топоры, кельты, тесла-мотыжки, крючья-вилки, ножи, очень редко кинжалы и малометаллоемкие – небольшие ножи, шилья, украшения, иглы.

При рассмотрении изделий из металла наиболее важными вопросами являются технологии металлопроизводства, металлообработки, металлоимпорт и специфика местных и импортных изделий, клады металлоизделий и их происхождение.

История изучения меднорудной базы Донбасса насчитывает около 140 лет. Первые упоминания о находках меди относятся к 1865 г., когда горный инженер А.А.Носов сообщил в Горный департамент о медных выходах и следах древних плавок близ г.Бахмут и с.Калиново. Из обнаруженных им местонахождений были взяты образцы, проведены лабораторные анализы, которые подтвердили, что в руде содержится до 29% чистой меди, а в шлаках, отобранных здесь же, ее уже не более 2%. Они и положили начало изучению древней цветной металлургии Донбасса.
В 1886 г. медная руда в “россыпях” (т.е. в виде медистых песков) обнаружена в ур.Картамыш, расположенного в 1,5 км от с.Новозвановка Попаснянского района Луганской области.

На Картамышском рудопроявлении тогда же была расчищена шахта глубиной более 14 м. Здесь, кроме шахтного метода, выявили также открытый способ добычи руды путем вскрытия рудоносного слоя, когда руду выбирали с поверхности. Таким образом, уже в XIX в. определили два типа древних разработок – шахтами и открытыми карьерами.

Позднее, при повторном изучении месторождений, открыли шахты глубиной до 20 м. В них удалось в деталях проследить технологию горнодобывающего дела. В шахтах обнаружили каменные, роговые, костяные орудия, бронзовые топоры, кости человеческого скелета древнего рудоискателя, погибшего при обвале. Кости за несколько тысячелетий пребывания в шахте пропитались окислами меди, поэтому были совершенно зеленого цвета.

На Калиновских местонахождениях в 1903 г. побывал В.А.Городцов – патриарх археологии Подонцовья. Целью его посещения было осмотреть следы древних производств и по возможности изучить способы разработок и оснастку древних шахт, но оказалось, что все они заполнены водой. Уже тогда В.А.Городцов высказал мысль о том, что время работы этих центров связано с периодом бронзы, в частности, с племенами катакомбной и срубной культур.

Научное обоснование тому, что в период бронзового века на территории Донбасса существовал самостоятельный очаг горного дела и металлургии, сделал А.С.Федоровский. Он к уже имеющимся горно-сырьевым материалам привлек находки из кладов литейщиков и погребений бронзового века Славяносербского и Новопавловского регионов, а также данные металлографических анализов. Они окончательно подтвердили местные источники сырья.

В последующие десятилетия интерес к изучению истории металлургии Донбасса угас, лишь спустя 50 лет, в 1969 г., ученые вернулись к Калиновскому и Картамышскому месторождениям. Вскоре на карте Восточной Европы с обозначениями классических древних горно-металлургических центров, какими, например, являются Балкано-Карпаты или Кавказ, появилось небольшое пятнышко условного обозначения, информирующее о донецких медистых месторождениях и развитии на их базе медно- и бронзолитейного производства.

Геохимические анализы руд из разных месторождений показали их сравнительную однородность, но медь картамышской руды оказалась более насыщенной железом, калиновская – богаче серебром, отчасти свинцом. Параллельно с изучением сырьевой базы ученые анализировали медные и бронзовые предметы, найденные в кладах и захоронениях.

Одним из интересных кладов не только Подонцовья, но и всей Юго-Восточной Украины является Райгородский клад, обнаруженный в 1926 г. Он состоял из десяти предметов: серпов, кельтов, украшений. Одна из находок (браслет) изготовлена из биллона – очень редкого сплава. Кельты отлиты из оловянистой бронзы, серпы – из “чистой” медистой бронзы.

Исследования, проводимые многими поколениями ученых на Картамышском рудопроявлении, позволяют почти полностью воссоздать исторический и производственный образ древних разработок. Картамыш – это комплекс, состоящий из трех рудников. Первый рудник размером 70х70 м (около 5000 кв. м), с разработками на глубине до 5 м, высота отвалов – до 3,5 м. Сейчас это место систематически заполняется водами весенних паводков, это обстоятельство затрудняет его изучение. Котлован образовался в результате длительного открытого способа разработки местонахождения меди, выноса грунта на сторону. Так возникал, оконтуривался рудный карьер, отвал. Рядом с разработками находилось небольшое поселение, на котором могли проживать рудокопы.

В 1 км к востоку обнаружен второй, более глубокий рудник размером 15х30 м (450 кв. м), современная глубина дна разработки до 10 м, высота отвала – до 15 м.

В 500 м к юго-западу от второго рудника сохранились остатки третьей, небольшой по размеру разработки – 5х15 м (75 кв. м) с высотой отвалов 0,5-1 м.

Меднорудная база нашего региона не ограничивается сведениями из Картамыша. Еще в 1880-1884 гг. геолог И. В. Ильин в окрестностях Нагольной Тарасовки, возле г.Ровеньки, названных Нагольчанским кряжем (Свердловский район), обнаружил свинцово-цинковые и медистые месторождения. Тогда же были предприняты первые разработки, но спустя несколько лет они прекратились, хотя образцы руд из Нагольчанского месторождения показывали, что в них содержится до 65% цинка и 85% свинца, столь необходимых в цветной металлургии. Следы древних горных работ возле Нагольчика можно увидеть и сегодня.

Реальные признаки металлургии обнаружены на поселении у с.Капитаново Новоайдарского района. Здесь Н. Н. Чередниченко в 1967 г. обнаружил плавильные устройства. Позже, в 1975-1976 гг. в Грушевой балке у с.Провалье Свердловского района на поселении срубной культуры также были обнаружены следы металлопроизводства.

У читателя может возникнуть вопрос, касающийся технологии поиска руд древними рудознавцами. На этот вопрос однозначного и окончательного ответа быть не может, но можно предположить, что все познавалось эмпирически-визуальным путем. Внимание рудознавцев могли привлечь зеленые оттенки влажных песчаников, специфический медистый привкус воды из естественных источников. В таких местах специфична и растительность: здесь обычно произрастают мелкие, почти кустообразные березы, много зарослей степного зверобоя и тысячелистника. Наблюдается также своеобразная бледность, даже желтизна общего растительного покрова.

Выйдя на след металлов, древние рудокопы, видимо, проверяли их промысловые возможности, закладывали шурфы, “закопушки”, канавы, зачищали обнажения оползней, обвалов почвы. Убедившись в достоверности наличия руды, приступали к ее разработке.

Сам процесс добычи нам более понятен. В древности разработки вели тремя приемами: “закопушками”, открытыми рудниками-“разносами” и вертикальными ствольными шахтами со штольнями. Первый, самый упрощенный способ, – когда рудокопы, выйдя на удачный неглубокий горизонт, прокапывают и выбирают грунт с ограниченного пространства площадью 3-5 кв. м. Такой способ добычи прослеживается в отдельных местах в Картамыше.

На этом же памятнике раскрыт второй, более продуктивный, но и более трудоемкий способ добычи руды. Его назвали “разносным”. В его основе были вскрытые траншеи размером примерно 5х20 м. Раскрытая площадь достигала сразу 100 и более кв. м.

Третий способ наиболее сложный. В рудоносные горизонты, которые к тому же, по-видимому, были глубокими, “входили” с помощью вертикальных стволов-шахт, а уже от них отходили горизонтальные разработки. Входные колодцы были узкими, до 1 м в диаметре, но глубокими – до 15-20 м, т.е. они опускались до слоев-горизонтов руды. При строительстве стволовых шахт необходимо было учитывать два важных условия: 1) прочность рудовмещающих пород; 2) отсутствие водоносных горизонтов. Последствия игнорирования первого условия не заставили себя ждать, что было прослежено в шахте с погребенным под отвалом рудокопом. Но древние шахтеры уже тогда разрабатывали и применяли устройства, обеспечивающие предупреждение обвалов. Из некоторых шахт извлечены остатки бревен дуба, которые, видимо, служили крепью, найдены следы лестниц для входа к месту работ и выхода из выработок на поверхность. Интересно отметить, что мощность рудоносного слоя составляла от 0,5 до 2 м.

Инструменты, с помощью которых осуществлялась разработка руды, найдены на местах работы ними. Это кайло и тесла из рога животных, молоты, молотки из камня. Сломанные орудия оставляли на месте или переделывали на другие орудия помельче. Слоистость и относительная хрупкость песчаников Донецкого кряжа позволяли вести разработки без применения огня и воды. С помощью ударов массивными молотами, кувалдами весом 5-7 кг пласты пород растрескивались, раскалывались, глыбы дробили на мелкие части и поднимали на поверхность.

Извлеченное из шахт сырье перерабатывалось, обогащалось, проводилась очистка руды от породы, затем руду измельчали, перетирали и после этого направляли в плавильные мастерские, прогревали в специальных высокотемпературных “тепловых” ямах. Подготовленный конгломерат помещали в горшки-тигли или горны для его переплавки.

Какими же силами осуществлялся техпроцесс в древней металлургии? Считается, что община горняков-металлургов состояла в среднем из 40 человек, часть из них добывала руду, другая ее обогащала, транспортировала. Еще должны были быть группы металлургов, группы заготовщиков топлива и выполняющих другие работы. Если учесть, что на одном месторождении типа Картамыш существовало сразу несколько разработок, то число одновременно занятых горно-металлургическим делом людей следует увеличить в 2-3 раза, т.е. до 100 человек. Приводимые нами цифры очень приблизительны, как и то, что в день рудокоп мог добыть 100-150 кг рудовмещающего сырья. Общая суммарная масса переработанного сырья на всех семи древних рудопроявлениях в Донбассе составила примерно несколько тысяч тонн медистых песчаников.

Металлургическое производство предусматривало использование определенного набора оборудования: плавильных горнов, горшков-тиглей, растиральных плит и пестов для измельчения руды, емкостей для слива металла, литейных форм и разливных ложнк-льячек. Часть таких наборов можно увидеть в музее педагогического университета, но о хороших наборах литейных форм, например таких, по которым были отлиты топоры, случайно найденные в Сватовском районе у сел Розовка, Никаноровка и при раскопоках у г.Приволье, пгт. Беловодска, приходится только мечтать. Здесь, видимо, пользовались технологией индивидуальных выплавляемых моделей. По крайней мере, бронзовых литых топоров на Северском Донце найдено единицы, и все они не похожи один на другой.

В некоторых случаях изделия отличаются однообразием, т.е. они почти однотипны и как бы отлиты из одной общей для них литейной формы. Формы для отливок изготовляли как из камня, так и из глины; каменные служили дольше, и их находят больше, чем глиняных, но каменные сложнее было изготовить, для их производства использовали такие породы, как песчаники, сланцы. Сам процесс изготовления формы требовал применения нескольких технологий и приемов работы с камнем: пиления, обточки, пикетажа (точная выбивка углублений негатива), шлифовки, сверления.

Особого внимания достойны изделия, отлитые из выплавляемых моделей. Форму изготовляли из природного воска, мягкий и пластичный материал позволял придать каждой заготовке будущего изделия индивидуальность, а на ее поверхности изобразить любой сложности рисунок, добавить всевозможные орнаментальные детали.

По раскопкам захоронений и построек бронзолитейщиков можно определить социальный статус мастеров в среде общины. Например, на поселениях Капитаново, Проказино, Тошковка, Колпаково, Грушевая Балка известны не только находки предметов, связанных с производством металла (сопла, слитки, шлаки), изделий из него (ножи, тесла), а также пестов, литейных форм, но и ремесленные постройки. Они находятся в центре поселений, соединены с жилищем. В погребениях это же явление выглядит иначе. К примеру, в курганах у пгт. Беловодск или у г.Приволье около Лисичанска были захоронены далеко не рядовые представители общества бронзового века. Даже внешне виды погребальных камер, в которых находились изделия литья, отличались своими размерами, они были почти вдвое больше обычных могил, разным был и набор погребального инвентаря. В захоронении у Беловодска обнаружено 5 предметов из бронзы, здесь же несколько горшков, причем весь набор принадлежал одному хозяину.

Наибольшую ценность среди инвентаря из захоронений Беловодска или Приволья составляет боевое оружие – втульчатые топоры рубящего назначения. Отливка сложных боевых топоров требовала знаний, мастерства изготовителей сплавов и металлургов-литейщиков. Кроме того, на отливку каждого топора ими затрачивалось от 700 до 900 г ценнейшего биметаллического сплава, в то время как на тесло расходовали 100-150 г, а на изготовление ножа – не более 20-60 г.

Такие предметы подчеркивали высокий статус людей при жизни, так как они владели не просто металлом, но очень важными для своего времени изделиями из бронзы, серебра, золота.

Возникновение металлургии и металлообработки у племен Подонцовья не могли не способствовать появлению ранних форм меновой торговли – обмену. Об этом свидетельствует импорт. Что же могли обменивать в этих местах? По-видимому, соль, охру, скот, но наиболее важной стороной импорта-экспорта являлся металл из мест, где было его достаточно, в места с отсутствием или недостаточным объемом обеспеченности этим сырьем и изделиями из него. Признаками и свидетельствами систематического обмена являются клады, состоящие как из слитков, так и из готовых вещей. Клады, как правило, принадлежали либо лицам, организующим производство, либо “купцам-обменщикам”. Сами же клады с любым их содержанием пока еще в отдаленном виде олицетворяли формирование идеи первобытных денег. Примером металла с денежным значением может служить Славяносербский клад, состоящий исключительно из слитков меди с какими-то разделительными насечками, посредством которых могли бы ориентироваться в весовом значении каждой части.

Бронзолитейный импорт в Подонцовье мог поступать из двух основных бронзо-промысловых центров – Северного Кавказа и Балкано-Карпат. Признаки “западного” импорта ученые склонны видеть в Райгородском кладе, состоящем из почти двух десятков предметов, большая часть из которых, в особенности кельты, – явной европейского происхождения. Но в Подонцовье все же преобладает импорт из Северного Кавказа. Об этом направлении притока литых вещей говорят топоры, найденные в курганах Донбасса.

Импортные изделия проникали в степное Подонцовье как отдельными предметами, так и наборами, сохранившимися в кладах. Часть кладов состоит из уже изломанных, предназначенных к переплавке фрагментов вещей, другие – качественные, целые – результат обменных контактов. И все же заметим, что в Подонцовье, в западной части нашей области и дальше до нынешнего Артемовска в Донецкой области в эпоху ранних металлов на ресурсах медистых руд существовала собственная база металлопроизводства.

Добавить комментарий