Ситуацию, сложившуюся в нашем крае на начало XVII в., отражает “Книга Большого Чертежу” (составлена в Разрядном приказе, 1627 г.) – текстовое описание крупнейшей карты Московского государства XVII в. Она является сводом географических, а отчасти и этнографических сведений о южном пограничье Московии, а также южноукраинских степей. “Книга” служила практическим руководством при посылке служилых людей для “государевой” службы в указанном регионе. Она дает представление о физико-географических, а также демографических аспектах края. Так, описание “поля” в источнике ведется по трем основным дорогам (шляхам) татарских нападений на Московское государство – Муравской, Кальмиусской и Изюмской. При этом составители сделали акцент на том, что в первой четверти XVII в. кочевники пользовались, в основном, Кальмиусским шляхом. Область пролегания последнего также включала земли Среднедонеччины, где находились временные стоянки татар и множество “перелазов” (переправ) через Северский Донец и его притоки. В силу перечисленных обстоятельств названный регион привлекал значительное внимание правительства Московского государства, однако предпринимаемые в целях обороны меры ограничивались лишь наблюдением и отправкой в столицу сведений о перемещениях кочевников.
Глава 1. Очерки истории Подонцовья в древности.
Эпоха камня в Подонцовье
Эпоха раннего металла
Эпоха раннего железного века
Подонцовье — «коридор» движения и расселения народов в раннем средневековье
Глава 2. Наш край в XIV—XVIII вв.
«Русские поселки» в Золотой Орде. Край в XIV—XVI вв.
Правительственная и народная колонизация края во второй половине XVII— начале XVIII вв.
Поселения донских и запорожских казаков на территории края
«От Бахмута даже до Лагану понеже суть мест пустые…» (заселение края в 1711—1795 гг.)
Глава 3. Луганщина в XIX веке
Луганский литейный завод
Зарождение угольной промышленности в Донбассе
Промыслы и перерабатывающая промышленность
Геологические исследования края
Сельское хозяйство Луганщины в первой половине XIX века
Антифеодальное движение на Луганщине
В период с 1620 по 1630 гг. свидетельств о крупных татарских походах на Московию нет, но это никоим образом не означает, что их не было вовсе: наскоки сводных отрядов крымцев, азовских татар, Больших и Малых Ногаев носили характер локальных конфликтов. Плацдармом, где перед нападением сосредотачивались военные силы кочевников, в первой половине XVII в. являлась Среднедонеччина. Так, в 1623 г. валуйский воевода В.Ляпунов сообщал в Москву о том, что из Азова отправилось в поход крупное войско, предводительствуемое самим агой. Столь высокий титул командующего означал, что речь шла о крупном походе, в результате которого Московское государство могло понести значительный ущерб. Имея конечной целью такие пограничные города, как Валуйки и Белгород, татары остановились на берегах р. Тор, где и были разгромлены донскими казаками. Позднее, в 1627 г., небольшие отряды татар были замечены на Деркуле. В 30-х – первой половине 40-х гг. в степном Подонцовье стычки московских военных сил с татарами происходили довольно часто: только в период с 1632 по 1643 гг. произошло 6 набегов. Несмотря на то, что ни один из набегов отдельности не принес сколько-нибудь значительного ущерба, в совокупности они все же вносили некоторый элемент нестабильности, что, в свою очередь, отнюдь не благоприятствовало возникновению стационарных поселений. В источниках сохранились сведения о том, что в 1632 г. по Кальмиусской сакме передвигались крупные татарские силы, в 1634 г. их отряд перешел Донец Боровским перевозом. Ранней весной 1635 г. татарская разведка была замечена под Валуйками, в то время как их основные силы расположились кочевьем на берегу р.Тор. 26 марта кочевники решили продолжить поход, но были разбиты валуйскими служилыми людьми, которые гнали их до верховий рек Боровая и Айдар. В том же году на р. Калитва был обнаружен и разбит кош. Спустя год значительный отряд татар переправился через Северский Донец близ устья р.Боровая: часть из них отправилась далее, а часть расположилась кочевьями по рекам Айдар, Деркул и Калитва. В 1641 г. тысячный татарский отряд перешел Донец у устья р. Деркул и отправился “воевать курские и воронежские места”, предварительно рассредоточив на “поле” несколько крупных отрядов для более широкого радиуса действия. Подобная ситуация имела место фактически до конца 40-х гг. XVII в.
Перечисленные факты позволяют сделать вывод о том, что в Подонцовье в первой половине XVII в. не было силы, способной противостоять татарским набегам, тогда еще достаточно мощным. Тяжелой была борьба и с мелкими отрядами кочевников: высокая мобильность этих вооруженных формирований требовала наличия хорошо организованной системы наблюдения за степью и инициативности, которую не смогло проявить население пограничных с “полем” районов.
В исторической науке существует два понятия освоения – колонизации донбасских степей: колонизация правительственная и народная.
Народная вольная колонизация “поля” начиналась еще в XVI в. и предшествовала правительственной, проходящей под контролем и направляемой правительством Московского государства. Старейшей социальной группой, осуществившей попытку освоения этих земель, явилось казачество, отряды которого действовали на территории края. Были еще мещанско-крестьянская и военная колонизации. В 20-е гг. XVI в. продолжалось движение украинского и русского населения на юг, в ходе которого переселенцы приблизились к землям в среднем течении Северского Донца. Однако татарская опасность вынудила мигрантов осесть на берегах рек Сейм и Большая Сосна: этот район представлялся наиболее безопасным для жизни. Иными словами, перемещение населения шло внутри уездов, т.е. не далее освоенных и обжитых земель.
В 20-30-е гг. XVI в. на южной окраине Московского государства существовало 8 городов, население которых принимало участие в освоении пограничных территорий: Ливны, Воронеж, Елец, Курск, Белгород, Лебедянь, Старый Оскол и Валуйки. С сооружением засечных черт ситуация несколько изменилась. Впрочем, едва ли можно с уверенностью утверждать о наличии в крае на тот момент постоянных поселений за “чертой”. В немалой степени это было обусловлено постоянной опасностью татарских набегов. Однако последнее не является основанием для утверждения об отсутствии каких-либо поселений в округе города и на более удаленных землях. По причине татарской опасности большинство населенных пунктов, возникавших на “поле” в первой половине XVII в., располагались в стороне от шляхов, которыми кочевники совершали набеги. Возможные поселения могли находиться в лесной зоне, что диктовалось соображениями безопасности.
Южные районы нынешней Луганщины осваивались путем основания промысловых угодий – юртов. На 1626 г. историком В.П.Загоровским отмечены 9 юртов, составлявших в бассейне Северского Донца Донецкую волость. Система юртовых угодий двояко определила как заселение края, так и характер хозяйствования в нем. С одной стороны, основанные переселенцами из России юрты фиксировались как часть территории Московского государства. Следовательно, традиционное для “поля” право первой заимки в силу наличия государственности подменялось официальным. С другой стороны, крупные угодья сдавались в аренду, и арендаторам был выгоден временный характер их использования. Отсюда следует, что постоянных поселений на территории юртов могло не быть. Строительство Белгородской оборонительной черты способствовало появлению ухожьев в черте и положило начало массовому заселению территорий верхнего и части среднего течения Северского Донца (в пределах современной Харьковской области). Скорость и степень освоения территорий в первой половине XVII в. по-прежнему определялась влиянием внешнеполитических причин, главным образом, существованием военной угрозы со стороны кочевников.
В данной связи представляется возможным поставить под сомнение вероятность существования на Среднедонеччине в первой половине XVII в. таких населенных пунктов, как Осиновая и Старый Айдар. Мысль об основании указанных поселений в 1637 и 1642 гг. соответственно была выдвинута в XIX в. историком церкви Гумилевским (Филаретом) в труде “Историко-статистическое описание Харьковской епархии”. Описывая V отделение епархии, автор отмечает, что Осиновая была населена в конце XVII в. на правом берегу р.Айдар, однако начало поселению дал Осиновый острог, первое упоминание о котором датируется 1643 г. в связи со станичной и сторожевой службой на “поле”.
По нашему мнению, сколько-нибудь достоверное утверждение относительно не только даты возникновения, но и самого факта существования данных поселений в указанное время по ряду причин представляется весьма сомнительным. Спорность вышеупомянутого утверждения происходит, во-первых, из того, что, вопреки убедительному раскрытию версии возникновения с.Осиново, содержащемуся в труде Гумилевского, документы о перемещениях татарских и казачьих отрядов вдоль Айдара в конце 30-х – начале 40-х гг. XVII в. и военных столкновениях между ними не содержат упоминаний об Осиновом остроге. Во-вторых, острогом называли получившие распространение в XIV-XVII вв. на южной окраине Российского государства постоянные или временные укрепленные населенные пункты, предназначенные для размещения “воинских людей”. В данном случае двойственный характер термина не позволяет утверждать о наличии здесь постоянного населенного пункта.
В 1642-1646 гг. по берегам Айдара, Деркула и Белого Колодезя, в непосредственной близости от строящейся Белгородской черты, еще кочевали татары, продолжая угрожать оседлому населению смежных регионов Московии. Подобная ситуация имела место и в 50-е гг. XVII в. В 1658 г. из Змиева в Белгород была отправлена отписка, в которой наблюдатель сообщал о том, что “… против речки Боровой ноября же в 7-й день, и на устьи той речки перелезло де татар человек с полтреста и болши с Крымской стороны на Нагайскую сторону и пошли де те татаровя вверх по речки Боровой. На речки Каменки против Айдарского устья кочюет де орда Нагайских татар, а сколко де тех татар кочюет, и тово де он сметить не сумел”.
После 1659 г. набеги татар повторялись особенно часто, из Подонцовья в Москву вновь приходили разного рода сообщения о передвижениях татар. В итоге правительство принимает решение “за-крыть” край новой укрепленной линией, протянувшейся от Валуек до Полатова по р. Оскол и до Цареборисова и Торских озер, а далее по берегу Северского Донца до р. Коломак и вошедшей в историю под названием Изюмской черты. Исходя из особенностей географического размещения, представляется возможным предположить, что предназначение этой линии заключалось не только в обороне, но и в соединении в общегосударственную систему освоенных ранее, но не взаимосвязанных районов. Несомненно, что с сооружением Белгородской и Изюмской черт заинтересованность правящих кругов Московского государства в заселении и хозяйственном освоении территориальных массивов в среднем течении Северского Донца возросла. В немалой степени этому способствовал естественный ход заселения прилегающей к исследуемым землям Слобожанщины. Процесс народного освоения степи и строительство черты обнаружили теснейшую взаимосвязь в силу того, что видимость безопасности края, создававшаяся наличием укреплений, способствовала притоку переселенцев. Еще одной важной характеристикой черт является их четко выраженная экологическая под-основа: район строительства находился на границе лесных ландшафтов, составлявших основу территории Московского государства. В ходе продвижения черты на юг происходил этнодемографический выброс населения в Дикое поле, где русские не только были вынуждены приспосабливаться к местным природным особенностям, но и маргинализировались социально и цивилизационно, составляя людей “порубежья”, вытолкнутых из привычного социума.
Кроме русских в середины XVII в. пустующие пространства Среднедонеччины осваивали также и переселенцы из Слободской Украины. Эти миграционные движения носили поступательный и, в некоторой степени, экспансионистский характер, направленный на оттеснение татар в глубь степей. Волны переселенцев “встретились” на небольшом ограниченном пространстве среднего Подонцовья, которое, по сути, явилось контактной областью, где наряду с конфликтами развивалось сотрудничество и происходило взаимообогащение культур.
Украинский миграционный поток, направлявшийся из Право- и Левобережья на юго-восток (степное Подонцовье и Дон), по социальному составу не был однородным. Он состоял из мещанско-крестьянских слоев населения и, по В.Юркевичу, “показаченої людностi” (применительно к этой группе мигрантов в русских источниках первой половины XVII в. встречаем термин “черкасы”). Указанные группы различались также по характеру овладения территорией: крестьянская колонизация разворачивалась мирным путем, в то время как “черкасская воровство” имела свою специфику, обусловленную полукочевым, военным образом жизни.
Нередко между “черкасскими” и “московскими людьми” возникали вооруженные конфликты при дележе территории и сфер влияния.
Однако население русско-украинского пограничья, не столько претендуя на территорию Среднедонеччины в целом, сколько стремясь к освоению экономически важного района Торских соляных озер и сохранению здесь стабильной обстановки, постепенно оттеснило “черкас” севернее, в направлении г. Изюм.
Сложившуюся ситуацию представляется возможным пояснить исходя из того, что закрепиться в подобных условиях мог лишь тип земледельца-воина, приспособленного к ведению хозяйства в сложных природных условиях степи, что, в свою очередь, требовало определенной перестройки хозяйственно-бытового уклада колонистов. Кроме того, влияние центра в этом регионе было еще слабым, и существенной поддержки переселенцам Москва не оказала.
Не отличаясь от остальной части украинской колонизационной волны в этническом отношении, “черкасские” в то же время выделялись по социально-экономическим характеристикам. Выступая как независимая сила, этот тип колонизаторов не только угрожал населению южных уездов Московии, но и существенным образом ограничивал продвижение в край донской и украинской колонизации, а также создавал помехи торговле близлежащих земель с донской вольницей, шедшей посредством сообщения по р.Северский Донец.
Начало как самовольной русской крестьянской, так и правительственной, руководимой из Москвы, колонизации степи положили Смута и война 1632-1633 гг. Списки опорных пунктов правительственной колонизации содержатся в “Росписи государства Московского градом”, составленной приблизительно в середины XVII в. Среди городов, посадов и укрепленных монастырей России самым южным центром Московского государства и ближайшим к средней Донеччине укреплением являлся г.Цареборисов (с XVI в.).
После строительства Белгородской черты московское правительство разворачивает целенаправленное строительство опорных пунктов колонизации в рассматриваемом регионе. Так, в 1663 г. на р.Тор для защиты находящихся поблизости соляных варниц построен Маяцкий городок, в 1676 г. – Соляный (Тор), в 1685 г. – Казачья Пристань (Райгородок). Согласно самому раннему описанию, датированному 1666 г., Маяцкий городок был поставлен острогом из дуба, по городской стене построены обламы и катки, четыре глухих башни, две башни с “проезжими вороты”. Вокруг острога строители выкопали ров, а также соорудили систему внешних укреплений в виде рвов, валов с надолобами. Последние также прикрывали округу города от “неприятельских людей”. Вдоль дороги, ведшей из городка к Торским соляным озерам, отходили наметы и надолобы. Необходимость в сооружении последних диктовалась условиями транспортировки соли, отправлявшейся с варниц в Маяцкий, а лишь затем – в Белгород. “А на вечном житье в том новом городке Мояцком велено быти сведенцам с Волуйки, с Чюгуева, по пятьдесят человек и с Салтова двадцать пять человек, и с Харькова одинадцать человек, и те сведенцы строят дворы и не караулех бывают”. На начальном этапе истории социальный состав населения городка был представлен военными. Такие категории, как посадские люди, кузнецы, дворники, ямщики и казенные крестьяне, наличие которых характерно для московских средневековых городов, отсутствовали. Как следует из приведенного отрывка, главным занятием маячан являлась военная служба, а характер хозяйства, по всей видимости, был потребительским. В 1668 г. социальный состав и численность населения являлись следующими: 45 стрельцов, 22 казака, 6 пушкарей, чья национальная принадлежность в источнике не указана, при этом украинское население городка состояло из атамана и 34 рядовых. С увеличением числа жителей возникла необходимость в расширении управления; теперь все дела в местечке вели 2 приказных дьячка. О том, что изначально этнический состав данного поселения являлся смешанным, сообщается и в других источниках о подобных населенных пунктах. Так, сборник сметных книг государства содержит информацию о полиэтническом (украинско-русском) населении Маяцкого, однако количество жителей здесь не уточняется. По подсчетам Я.Е.Водарского, за период 1662-1665 гг общее количество населения (служилых людей) в Маяцком местечке составило 136 чел., в 1672 г. – 94 чел., с 1662 по 1672 гг. число мужского населения городка составило 280 чел. Достаточно активное участие жителей городка в Разинском восстании 1670 г. привело к уменьшению численности проживающего здесь населения. Дальнейшие изменения демографической ситуации прослеживаются по данным Переписной книги 1679 г: к тому времени в городке проживало 128 русских и 62 украинца. Управлял местечком городовой приказчик, подчинявшийся белгородскому воеводе. Через два года численность населения местечка уменьшилось. Причина изменения численности населения заключалась в том, что “… ныне после переписных книг Мояцкие черкасы (украинцы) по прелесным воровским листам изменника Ивашки Брюховецкого великому государю изменили и город сожгли и приказного человека Василия Ребинина убили и разоря город пошли к нему Ивашку сызменником с Ивашком Серком и ныне тот город пуст”. Приведенное описание происходивших в Маяцком событий является еще одним важным свидетельством не только этнической неоднородности населения городка, но и наличия как межэтнических конфликтов, так и конфликтов между Украиной и Московским государством.
Сравнительный анализ описаний позволил конкретизировать устройство местечка и его внутреннюю жизнь. Первопредназначение Маяцкого носило военный характер, соответственно был устроен острог и система оборонных укреплений вокруг. Типы последних отвечали характеру местности, технико-экономической целесообразности (в качестве строительных материалов были использованы дерево и земля), а также особенностям военной тактики татар, которые не вели длительной осады городов. Следовательно, необходимость в строительстве дорогостоящего каменного сооружения отпадала. Еще одним подтверждением тому является наличие стоячего острога с обламами – особой конструкции стенами, где не мощность являлась главным, а прикрытие воинов. Характер местности обусловил и наличие земляных укреплений вокруг местечка. Указанные инженерные сооружения по типу соответствовали аналогичным сооружениям Белгородской черты, поскольку строились по московским образцам.
Маяцкий городок не выступал как административный центр края, не имел своего уезда и подчинялся Белгородскому воеводству. Однако после очередного разорения в 1679 г. городком руководил подчиненный торским властям городовой приказчик. Не был Маяцкий и торгово-экономическим центром, хотя и исполнял роль посредника в торговле солью. Иными словами, по административно-политическим, социально-экономическим и военно-топографическим критериям Маяцкий острог являлся небольшим укрепленным поселением, какие возникали в Подонцовье и на соседней Слобожанщине в XVII в. Как представляется, этот городок вряд ли играл важную роль опорного пункта русской колонизации, он был одним из многих укрепленных центров, благодаря которым переселенцы проникали в степь.
В 1676 г. по указу царя Алексея Михайловича в районе Торских соляных озер был построен городок Соляный (Тор). Первоначально он не являлся укрепленным пунктом, жители ютились в бараках и землянках. Лишь немногим позднее вокруг поселения был насыпан ров, построены стены и возведены 6 башен. К 1680 г. “… в том городе будет черкас человек тысяча и болши если великий государь пожалуй велит им льготы дать годов на пять …”. Изложенная в приведенном отрывке просьба свидетельствует о значении Соляного в ряду укрепленных пунктов южного пограничья Московии. Тор строился вблизи от “зимних путей” и казачьих городков, обеспечивая защиту солепромыслов от татар, а донцы, в свою очередь, прикрывали торян.
1685 годом датируется первое документальное упоминание городка Казачья Пристань (Райгородок). “От того земляного городка от Казацкой пристани и от реки Северского Донца с крымской стороны меж реки Тору и меж левой речки Хомутца вал учинен в пошве …”. “На устьи реки Тору и меж реки Северского Донца у Козацкой пристани учинен земляной городок… и в тот городок в Козацкую пристань призван осадчий черкашенин Семен Бронка и он осадчий в тот же городок призвал попа и черкас пять семей на вечное житье…”. Состав населения в указанных пунктах был смешанным, поскольку правительство переводило сюда “на вечное житье” русское служилое население из близлежащих волостей государства и принимало “сведенцев” из числа украинских переселенцев Слобожанщины. И если русские переселялись сюда насильно и часто убегали назад, то украинцы – в силу необходимости, уходя от власти Польши. Таким образом возник небольшой контактный ареал, представляющий полосу земель, ограниченных с юга территориями при устье р. Казенный Торец, с севера – устьем р.Оскол, с востока – устьем р. Лугань. Анализ предметов, полученных в результате археологических исследований на перечисленных выше поселениях позднего средневековья, а также на поселении Нижнетеплое (Луганская область), позволяет сделать вывод о том, что здесь за относительно небольшой промежуток времени сформировалась материальная культура, сочетавшая традиции украинского и русского народов. Такие ее составляющие, как керамический комплекс (посуда, изразцы и мелкая пластика), предметы христианского культа, происходящие из разных поселений, не только отражают генетическую связь между собой, указывая на местное производство и взаимообмен, но также находят широкие аналогии на территории Украины и России. При этом доминировали черты украинской культуры. В то же время в денежном обращении на указанной территории находилась монета, некоторые знаки которой уже вышли из обращения как в Европе, так и в центральных районах Московского государства, для периферии которого подобная ситуация являлась характерной.
Итак, на данном этапе заселения в крае возникли укрепленные пункты российской колонизации. В этот период в Подонечье “встретились” различные переселенческие потоки как из России, так и из Украины. В то же время наиболее мощной по силе воздействия и заинтересованной в приобретении этих земель стороной было Московское государство. Однако военно-политическое влияние последнего еще не было столь ощутимым: не имея реальной возможности прочно закрепиться на данной территории, Москва предпочитала реализовывать свои планы “чужими руками”, привлекая и оказывая всяческую поддержку украинским переселенцам. Подобными льготами пользовались также русские насельники края, представленные, по преимуществу, служилыми людьми и детьми боярскими – военным контингентом, необходимость присутствия которого диктовалась условиями незащищенной степи.