Первая смена в шахте. Не верьте тем кто говорит, что не помнит её. Свою Первую смену помнят все.
Мне повезло на своей первой смене свести знакомство с дядькой Шубиным. Добрый мужик оказался. Если кто скажет, что он злой, да всем недовольный – не поверю. Шубин меня по шахте 12 лет водил, беду отводил. Предупредил дважды. Третьего предупреждения я ждать не стал. “Спалил шахтерки” и подался на гора.
Кто такой Шубин?
Живет в доме – домовой, в овине – овинник, в лесу – леший. Шубин – живет в шахте. Ага, блин, посмейся. Сказочки… Это леший с домовым из сказок пришли, да прижились, а дядька Шубин…
В те времена, когда проветривание на шахте было самотёчное, в выработках часто взрывался метан. Не от огня, не от искры. Есть у этого подлого газа дурная черта. Сам по себе вспыхивает, когда наберет определенную концентрацию, а потом, когда выгорает и концентрация падает – взрывается.
Шубин это дух тех шахтеров, которые выжигали метан. Одевал такой человек на себя тулуп, вывернутый наизнанку, обливали его водой, брал факел на длинном древке и шел в загазованную выработку.
Полз по почве и поднимал горящий факел повыше. Сколько народа полегло на этом – не считал никто. Больше, чем в живых осталось. Кого-то из погибших нашли, а кого-то нет. Вот о них, о тех кто спустился в шахту и пропал, говорят – Шубин.
Шубин строгий. Порядок любит, баловства не прощает. Если ты к нему с уважением – предупредит, подскажет, поможет. Ну, а если тебе все трын-трава, то ты ему не интересен. А еще он любит пошутить. Особенно с молодыми ребятами, кто впервые в шахту попал.
Первая смена в шахте всегда начинается с дружеской подколки. Шахтёры люди весёлые. За подначками и прибаутками не заметил как подошла очередь спускаться.
Молодых в шахте, в первые дни работы, не напрягают. Дают осмотреться, научиться ходить по выработкам. Вот так и попал я “на моторы” или “на пересып”. Как ни скажи – всё правильно.
Геология на участке была сложная. Кровля песчаник, а почва – глинистый сланец. Горное давление, напасть шахтерская, давило так, что почва в штреке вспучивалась, поднималась вверх. В шахте говорят – “поддуло почву”. Из-за этой поддутой почвы, откатить электровозом товар из под лавы было невозможно. Не лежала колея на почве… опрокидывались вагонетки.
Вдоль откаточного штрека, в целике, пробили ходок а по нему положили скребковые конвейеры. Место где \товар\ уголёк пересыпался с одного конвейера на другой и называется “пересып”.
Правда пивнушка тоже пересыпом называется, но это по ассоциации с тем шумом, который обычно на пересыпе.
Работа простая, как три копейки, следить за тем, когда остановится принимающий конвейер и остановить подающий. Тот который из под лавы уголь качает. Прозеваешь, заснёшь – будешь постигать науку вручную. Лопата “червонка” – рядом. А в ходке особо не развернешься. Его пробили по пласту угля и закрепили деревянными стойками. Пласт h7. 70 см в высоту. Стойки через метр.
Часа через полтора от начала смены остановился в лаве комбайн и моторист под лавой выключил конвейер. Чтобы не слушать лязг скребков попусту я тоже потушил принимающий.
И наступила ТИШИНА. Настоящая ТИШИНА! Вот самая такая – большими буквами.
Минут через 10 она рассеялась. Стало слышно как потрескивает кровля, как шумит воздух овевая уши. Где-то от давления лущился уголь. Тихий стеклянный треск на пределе слышимости.
Сидеть, прислонившись к стойке спиной, быстро надоело и чтобы не заснуть начал искать развлечение. Вспомнилось что в шахте темно “хоть глаз выколи”. Проверил. Выключил фару “коногонки” на каске. Вообще то светильник имеет название “Свет Шахтера”, но их все уважительно называют – “коногонка”. Еще с тех времен, когда откатывали товар лошадьми.
Первую минуту темноты не ощущаешь. Глаза помнят свет и пытаются тебя обмануть – рисуют какие то пятна, полосы. Через 2-3 минуты пришла мысль “тут можно спать с открытыми глазами”. Поднес руку к лицу – не видно. По теплу от руки чувствую пальцы у глаз, но не вижу. Как ни напрягай глаза, как близко не подноси руку к глазам – не видно.
Ну не видно и бог с ним. Значит темно. Убрал руку, повернул голову в сторону лавы, может там что светится…
Из темноты на меня смотрели два зеленых глаза.
Сказать, что испугался… Ясен пень – не испугался. Вот только оцепенел, почувствовал как мурашки на спине дернулись побежать и застыли, да каска на голове приподнялась на пару-тройку сантиметров. Несколько секунд такого “не испугался” и рука потянулсь вниз за чем нибудь потяжелее. Попался кусок угля или породы – не разбираясь запустил в эти глазки! Нулевой эффект. Чуть качнулись глаза и продолжают смотреть. Зеленые, призрачные, без зрачков.
Еще через секунду сообразил – включить свет. Барашек выключателя на светильнике вдруг стал очень скользким и тугим.
Включил. Никого. Да и кто может бесшумно подойти? Почва усыпана мелким углем и породой.
Какой фокусник в этой темени рискнет проползти без света?
Порассуждал, рассказал себе бодрую историю о впечатлительных идиотах, которым черт знает что мерещится. Пока рассуждал и рассказывал руки нашли несколько кусков угля поухватистей и как-то так незаметно положили это оружие пролетариата рядом.
Выключил свет и начал всматриваться в темноту.
Две или три минуты таращился. Оказалось не в ту сторону. Краем глаза зацепился за какое то призрачное сияние. Издалека, как сквозь туман начало прорисовываться это чудо. Сначала простое чуть белесое пятно. Потом пятно незаметно разделилось на два. И через минуту передо мной опять торчали белесо-зеленые глаза без зрачков.
В этот раз – не промазал, “тбум” – кусок угля угодил в деревянную стойку.
Не выпуская из левой руки очередную уголину, включил свет. Никого.
Тут уж меня раззадорило. Потушил свет и стал ждать.
Когда глазки вновь нарисовались двинулся к ним. Они не испугались. Моргать и убегать не стали и спокойно смотрели на “зеленого” шахтёрика.
Поймал… стойку. Включил свет, рассмотрел что именно поймал. Плесень!
Закончилась смена. На посадочной площадке, пока ждали “козы”, рассказал ребятам о том как воевал с “глазами”. Посмеялись от души.
А когда пересмеялись горный мастер сказал – “Это с тобой Шубин шутил. Видать глянулся ты ему!”
Наверное и правда – “глянулся”. Трижды Шубин от меня смерть отводил.
Да об этом в другой раз.