Говорить о прошлом всегда нелегко. Время накладывает свой отпечаток, вносит коррективы, сглаживает реальную достоверность. Непросто рассматривать минувшие события беспристрастно. Тем более если это касается экономических и социальных процессов, происходивших сто лет назад.
Заработная плата и покупательская способность — одни из главных показателей уровня благосостояния трудящегося люда. Этот вопрос был, есть и будет животрепещущим во все времена, поскольку часто провоцирует конфликты и противостояния. Каков же был уровень оплаты труда рабочих промышленных предприятий нашего края в конце XIX — начале XX веков?
Советская историография настойчиво утверждала, что часть жалования рабочих того периода уходила на покрытие кредитов в заводской лавке, а также из заработной платы удерживались большие штрафы и вычеты, не оставлявшие средств к существованию. Мы бы хотели посмотреть на эти процессы с другой точки зрения и на основе архивных документов показать, что подобные утверждения не всегда верны.
Начнем с выписки из письма Клима Ворошилова, датированной январем 1911 года. Речь идет о рабочих завода Донецко-Юрьевского металлургического общества (сохраняется стиль автора): «Завод у нас работает полным ходом… Труд рабочих в заводе оплачивается, можно сказать, ничего, но зато порядочно выжимают из рабочих соки за эту оплату… Репрессии со стороны начальства сильные, как чуть-чуть, так и штрафы или за ворота. Никакой защиты тебе нет. Вся жизнь рабочих во власти администрации».
Позволим себе не согласиться с профессиональным революционером, поскольку архивные документы свидетельствуют: оплата труда вольнонаемных рабочих в Донбассе в первой половине XIX века была довольно высокой, что объясняется непрерывным ростом промышленного производства и постоянной нехваткой рабочих рук в этой связи.
После реформы 1861 года в нашем крае началась эпоха индустриального развития, ускорилась разработка огромных природных богатств. Строительство железной дороги способствовало интенсивному становлению угольной и металлургической промышленности, а также транспортного машиностроения. В значительной мере этому способствовало вливание иностранного капитала. А высокая концентрация производства обусловила и приток рабочих в Донбасс. Луганск становился растущим промышленным центром. По данным первой всероссийской переписи, в 1897 году население города составляло 20,4 тысячи человек. В начале XX века на заводах, фабриках, ремесленных предприятиях только в Луганске трудились около 10 тысячи человек.
Как же жилось им на стыке двух веков?
Ответ будем искать в документах крупнейших предприятий нашего края — Луганского патронного завода, завода Гартмана и завода Донецко-Юрьевского металлургического общества (ДЮМО). Их можно назвать предприятиями-ровесниками, так как возникли они почти в одно и то же время.
Казенный патронный завод был открыт в мае 1895 года. Его проектная мощность — 100 миллионов патронов в год. Жители края рассматривали это предприятие как залог собственного благополучия, а его руководители старались учитывать потребности наемной силы.
3 мая 1896 года Николай Второй утвердил Устав «Русского общества машиностроительных заводов Гартмана» в Луганске, проектной мощностью 20 паровозов в месяц. Учредителем был немецкий промышленник Густав Гартман. 20 мая 1900 года начался выпуск продукции. Прибыль завода в среднем составляла 1,5 миллиона рублей в год.
Первая доменная печь Донецко-Юрьевского металлургического завода при станции Юрьевка была задута 26 мая 1896 года. Завод создан на базе ДЮМО, основателем которого был А. Алчевский — украинский промышленник, банкир, купец первой гильдии, меценат. Основная товарная продукция предприятия — металлопрокат. В 1910 году чистая прибыль ДЮМО составила 1,8 млн. рублей, в 1914 году — 4,5 млн. рублей.
На всех предприятиях преобладал ручной труд — и опасный, и тяжелый. Рабочий день длился 12 часов. В июне 1897 года появился закон об ограничении рабочего дня для всех рабочих до 11,5 часа и установлении обязательного воскресного и праздничного отдыха. С 1905 года работа на предприятиях проводилась в две смены: дневная — 9 часов, ночная — 8.
Такой режим работы строго соблюдался на патронном заводе. На заводе Гартмана рабочий день часто был ненормированным в связи со сверхурочной работой. Допускалась она для «групп рабочих в уважительных случаях… с разрешения местного по фабричным и горнозаводским делам инспектора… в случае признания основания уважительным». Дело в том, что сверхурочное время работы существенно влияло на размер заработной платы. Так, токарь за 30 с четвертью отработанных дней в месяц получал 120 рублей, за 36 дней — 148 рублей 65 копеек, чернорабочий «за число дней в месяц 40 и три четверти» получал 36 рублей, что было выше обычной оплаты.
Ритм работы на заводе зависел от поставщиков, максимальной загрузки цехов, в противном случае рабочие были не востребованы, и им угрожало сокращение. К сожалению, такие события часто потрясали предприятия. (Не правда ли, очень напоминает сегодняшний день? — Прим. ред.).
Сложная ситуация складывалась на частном заводе ДЮМО в период острого экономического кризиса 1900 года. Завод, не выдержав мощной конкуренции, оказался банкротом, а сам Алчевский покончил жизнь самоубийством. Предприятие перешло в ведение франко-бельгийской компании.
И все же, несмотря на «молодость» и кризисные ситуации, все три рассматриваемые нами предприятия из года в год наращивали производственную мощь.
Теперь подходим к главному вопросу: какова же была зарплата рабочих на этих заводах и обеспечивала ли она их прожиточный минимум? Для промышленных предприятий Донбасса характерным был резкий разрыв в оплате квалифицированных рабочих, мастеров, служащих и просто рабочих (чернорабочих). На размер заработной платы заметно влиял и уровень производительности труда.
Вот что показывают выписки из ведомостей о жаловании рабочих за 1895—1896 год. На патронном заводе размер зарплаты варьировал от 8 до 125 рублей в месяц. Наиболее высокооплачиваемыми были токари. Вдвое дешевле ценился труд слесарей. Неквалифицированные рабочие получали 60 копеек в день, работницы — 35 копеек.
На заводе Гартмана средняя зарплата рабочих составляла от 22 до 30 рублей в месяц, аналогичная ситуация наблюдалась и на заводе ДЮМО. Стоит отметить, что указанные зарплаты для того времени были приличной суммой. Но, чтобы оценить реальную их значимость и понять, покрывали ли они расходы многодетных семей рабочих на пищу, одежду, жилье, обратимся к постановлению Луганской городской думы 1902—1903 гг. об установлении «таксы на продавание в городе хлебов и мяса». Итак, один фунт (409,5 грамма) обыкновенного (русского) мяса первого сорта стоил 9 копеек, второго — 7 копеек, а фунт первосортного кошерного (еврейского) мяса был определен на уровне 11 копеек. Фунт хлеба печеного крупчатого первого сорта стоил 4 с половиной копейки, а пшеничный (первый сорт) — 3 копейки. Меньше всего, 2 копейки за фунт, нужно было отдать за житный (ржаной) хлеб.
В начале XX века отмечается рост зарплаты. Повышению способствовал также стаж работы на предприятии. В итоге к 1917 году в ведомости о месячной зарплате рабочих и мастеровых Луганского патронного завода значилось: «мастер высшего разряда — 245—280 рублей, чернорабочие — 125 рублей, слесарь (поденно) — от 8 рублей до 9,80 рубля».
А какие же были цены на рынках Луганска в январе 1917 года в разгар Первой мировой войны, значительно ухудшившей ситуацию с продуктами? Итак, документы сообщают: говядина первый сорт, пуд (16,3 кг) — 14,80 рубля, рыба свежая (пуд) — 12 рублей, фунт масла постного — 55 копеек, десяток яиц — 1,40 рубля, пуд картофеля — 1,80 рубля, пуд сахара-песка — 9 рублей, мука ржаная (пуд) — 1,60 рубля. Для сравнения: в 1860 году в Луганске пуд говядины стоил 64 копейки, а десяток яиц — 10 копеек.
Но были еще штрафы и вычеты из зарплаты, которые также отражены в документах той поры. Каждому работнику выдавалась так называемая «расчетная книжка», в которую был помещен «Табель взысканий, налагаемых на рабочего за нарушение порядка». Табель насчитывал 22 параграфа, определявших вину работника и размер штрафа. Например, «за опоздание на работу», «за явку на работу без марки (жетона) — 10 копеек, за утерю — 40 копеек», «за нарушение во время нахождения в заводе или мастерской тишины — 1 рубль», «за курение табака в мастерских и помещениях — 1 рубль». А еще штрафы за прогул всего дня, за прогул полдня, за самовольную отлучку с работы. Дерзкое или «дурное» поведение рабочего влекло за собой немедленное удаление виновного с завода.
Из справки, подписанной директором патронного завода: «Рабочий Назарий Павлович Дикий рассчитан за неоднократные неявки на работу и неисполнение приказаний… Сообщаю для сведения всех рабочих, что за самовольное прекращение работы — увольнять и обратно не принимать». Кроме того, в 1908 году членами общества заводчиков и фабрикантов по рабочему вопросу было принято решение о штрафовании рабочих в случае забастовок.
В целом, согласно документам, за 1903—1904 гг. на заводе Гартмана были оштрафованы 473 человека на сумму 408,2 рубля, в 1904—1905 гг. провинились 825 человек на сумму 626 рублей. Тут надо пояснить, что все вычеты производились в пользу «фонда штрафного капитала», средства которого потом расходовались на нужды самих же рабочих — на пособия по болезни, при увольнении по сокращению, при инвалидности. Фонд находился под контролем централизованного подведомственного управления. Были еще и «специальные заводские суммы», которые также выдавались на разные житейские проблемы. При этом пособия по болезни из фонда штрафов выдавались не только самим рабочим, но и членам их семей. Бывали случаи, когда отказывали в просьбе вследствие ограниченности «штрафного» фонда, но при этом «более бедным семьям необходимо выдавать». Например, «выдано двум лицам пособие по болезни и на похороны — 25 рублей… Тушинкому А. по бедности — 10 рублей…» (1913 год, ДЮМО).
Здесь же следует оговорить, что базовую основу фонда составляли не единичные штрафы, а ежемесячные вычеты из заработной платы рабочих. Все это выливалось в приличную сумму. В августе 1915 года на том же Донецко-Юрьевском заводе удержания в пользу штрафного капитала составили 46 рублей 30 копеек, а пособия получили 12 рабочих по 20 рублей каждый. «Я, Козьма Васильевич Аникин, получил 441 рубль 50 копеек за несчастный случай на заводе Гартмана… считаю вполне удовлетворенным… доволен. Январь 1901 года». К слову, за 1911—1912 гг. произошло 1.173 несчастных случая, в 1913 году — 1.301 случай. В случае потери трудоспособности рабочим промышленных предприятий назначалась пенсия в размере от 8 до 400 рублей в зависимости от причины.
Складывается впечатление, что штрафные взыскания носили скорее дисциплинарный характер, нежели экономический. Целый ряд вычетов из зарплаты указывает на самоокупаемость рабочих во всех их необходимых житейских и производственных нуждах. В среднем удержания в месяц составляли более 1 рубля с человека. А если учесть, что на заводе ДЮМО, например, работало около четырех тысяч человек, то можно представить, какие суммы набегали в общем итоге.
Просматривая документы, обращаешь внимание и на вычеты из зарплаты в так называемый особенный, неприкосновенный фонд — в ссудно-сберегательные кассы.
Так, на патронном заводе в 1898 году членами такой кассы были 758 человек, ими было внесено взносов на 20,4 тысячи рублей, вкладов — 451 рубль, а ссуд выдано на сумму почти 12 тысяч рублей.
На заводе Гартмана такая касса была создана на основе пожертвований общества акционеров в пользу рабочего персонала в общей сумме 150 тысяч рублей. Плюс — взносы рабочих в размере двух процентов от зарплаты. То есть обороты кассы были значительными. Показательно то, что в кризисные периоды, которые время от времени потрясали акционерные предприятия ДЮМО и Гартмана, попавшие под сокращение рабочие получали безвозвратное пособие, обеспечивающее прожиточный минимум семье на значительный период.
К тому же продуманная система пособий на промышленных предприятиях благоприятно воздействовала на производственные отношения между рабочими и заводоуправлением. И когда в 1906 году в стране было неспокойно, луганские предприятия продолжали нормально работать благодаря «чувству долга и такта заводоуправления…. С другой стороны — порядочности и корректности рабочих, которые проявлены ими по отношению к администрации завода… и в оценках всего того, что предпринималось на пользу рабочего персонала». А предпринимались «учебные экскурсии для детей рабочих, расширена библиотека, функционирует детский сад, организован заводской оркестр, школа». В целом на просветительские мероприятия в то время было выделено 50 тысяч рублей, говорится в докладе правления Российского общества машиностроительных заводов Гартмана.
На заводе ДЮМО был создан так называемый рабочий кооператив «Заря» со вступительным взносом 10 рублей. За счет этого денежного фонда осуществлялись закупки товаров по оптовым ценам. Кооперативы открывали свои лавки, пекарни, мастерские, где можно было купить товары первой необходимости. Работали школа, библиотека, создавались просветительские центры. Администрация завода прислушивалась к требованиям рабочих, время от времени повышая зарплату.
На патронном заводе проблемных, нерешенных ситуаций вообще не было. Как свидетельствуют архивы, рабочие этого завода были политически пассивными по сравнению с работниками тех же паровозостроительного и завода ДЮМО. И когда в 1914 году пришло прямое указание полиции о неблагонадежности некоторых подчиненных, начальник завода ответил, что его рабочие ведут себя корректно и оснований для их увольнений у него нет.
Политический вихрь бурных событий 1917 года круто изменил судьбы заводов, а вместе с ними и участь рабочих. Началась новая история, которая многими воспринималась как гибель старого уклада, безвозвратное прощание с прошлым. А что взамен?
Рабочих рассчитывали и объявляли о закрытии предприятий на неопределенное время. На патронном заводе были уволены 7 тысяч рабочих, на «Гартмана» — 5 тысяч, на ДЮМО 4,1 тысячи человек с семьями остались без средств к существованию.
Новая власть в 1918 году сразу же поставила вопрос о ликвидации патронного завода как такового, но в связи с разгоревшейся гражданской войной уже в 1919 году был налажен выпуск патронов, и завод благополучно дожил до 90-х годов XX столетия…
Завод Гартмана был национализирован 20 января 1918 года, но активная производственная деятельность началась лишь с 1922 года. Бурный подъем и стабильность паровозостроительного завода приходятся на период с 1929 по 1990 годы.
На заводе ДЮМО последнюю доменную печь остановили 3 мая 1918 года, а через несколько дней замерли все цехи. В мае 1923 года Донецко-Юрьевский завод, ставший государственным, был временно, на два года, законсервирован. Всплеск и дальнейшее развитие отмечены с 1950 по 1990 годы. Ныне это предприятие преодолевает новые рубежи.
Но их судьба — это уже другая история.